c) MIP Company. All rights reserved.
Михаил Армалинский
ДЕТСКИЙ ЭРОТИЧЕСКИЙ
ФОЛЬКЛОР
ISBN 0-916201-17-1
СОДЕРЖАНИЕ
Михаил Армалинский
Детский лепет
СТИХИ
"ПЕСЕННИК"
ЛОВУШКИ
НЕДОГОВОРКИ
ЗАГАДКИ
АНЕКДОТЫ
ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ
РАЗНОЕ
Детский лепет
Все мы прошли через детство. Говорят, в старости мы в него верн„мся, то
есть,
впад„м. Ну, а раз жизнь состоит из детства, юности, зрелости и старости, то
можно считать, что половину жизни занимает детство.
Более того, известно, что оно оставляет неизгладимый отпечаток на взрослой
жизни. А это значит, что как юность, так и зрелость проходят под его
впечатлениями. Иными словами, детство довлеет над всей последующей
жизнью. Недаром Купидон изображается реб„нком, а не взрослым мужчиной.
Игривое сексуальное детство с постреливанием из лука оборачивается в конце
концов неизбывными страстями, которым, как известно, покоряются все
возрасты.
Признав неимоверную важность детства как жизненного этапа, наука бросилась
изучать психологию детей. Фрейд снял романтический ореол с первых лет жизни
и показал, что дети полны сексуальных переживаний и усилий их осознать. Вс„
это неминуемо выплескивается в детской речи, которую до сих пор литература
слышала лишь избирательно, откликаясь на невинно смешное, умилительное и
трогательное, как в книге Чуковского "От двух до пяти". Однако из
поколения в
поколение существует и процветает детский эротический фольклор. Характерно,
что, вырастая из детства, люди, как правило, старательно забывают его.
Дети же
скрывают свой эротический фольклор от взрослых. Таким образом, получается,
что он пребывает в детской среде невидимым и неслышимым для взрослого
литературного мира. Этому скрытому от взрослых существованию способствует
ходячее заблуждение о так называемой "моральной чистоте" детей. При таком
отношении к детству, разговор о детском эротическом фольклоре может
осквернить "святой образ реб„нка" для всякого ханжи с зычным голосом или
ощутимой властью, чем они резво пользуются, чтобы пресечь в корне всякое о
н„м упоминание.
Несмотря на идиллический образ реб„нка, которому умиляются взрослые, его
речь полнится эротическими образами, часто заимствованными от старших детей
или взрослых, и которые усваиваются детьми с поразительной л„гкостью.
Процесс обучения взаимоотношениям полов происходит у реб„нка наглядно и
изустно. Реб„нок иногда становится свидетелем сексуальных игр взрослых и
прежде всего родителей или наталкивается на порнографические изображения.
Но cистематическое обучение проводит лишь речь, которая постоянно окружает
реб„нка, и фольклор становится исключительно важным в становлении его
эротического сознания. Более того, с помощью фольклора, заимствованного у
старших, и происходит основной эротический контакт детей со взрослым миром.
Познавая себя через ощущения, возникающие от прикосновения к своим
половым органам, реб„нок выходит на внешний мир с помощью слов. С их
помощью он пытается раскрыть тайну бытия. В языке появляются обозначения
сексуальных реалий, а так как на них налагается взрослыми запрет, то дети
затевают словесную игру, которая предсталяет из себя подтрунивание над
запретами. При общении детей со сверстниками и старшими по возрасту детьми
речь вс„ больше наполняется стишками, поговорками, недоговорками, шутками,
связанными с сексом. Этот фольклор не только выводит реб„нка на внешние
сексуальные объекты: девочек и мальчиков, но также и обучает теоретическим
основам половой жизни, которые при декламировании воспринимаются в
детстве как сама практика.
Эрика Джонг писала, что мы родились между дерьмом и мочой. Этот
поэтический образ иллюстрирует уже давно установленную связь, а потому и в
детском эротическом фольклоре, как, между прочим, и во взрослом, секс и
физиологические отправления держатся друг за дружку и неразлучны.
Упорядочение мочеиспускания и дефекации является первым ограничением,
налагаемым на детей взрослыми и потому естественно, что самый ранний
эротический фольклор связан с нарушением этого запрета:
Хорошо быть кисою,
хорошо - собакою:
где хочу пописаю,
где хочу покакаю.
В более старшем возрасте интерес реб„нка смещается на преодоление запрета
мастурбации и затем - совокупления. Мы рассматриваем словесную игру в
промежутке лет с четыр„х до лет четырнадцати. За этот период в десять лет с
реб„нком происходят огромные изменения, а вместе с ними меняется отношение
к произносимому. Эволюция начинается с ошеломляющего познания различия
половых органов у мальчика и у девочки и приводит к пониманию назначения,
способов и последствий употребления этих органов.
Одна из функций детского эротического фольклора состоит в предоставлении
возможности реб„нку произнести (полностью или частично) запретные слова.
Среди публикуемого материала выделен особый раздел "Недоговорки", в который
мы включили образцы, построенные на неполном произнесении запретных слов,
а также тексты, построенные на "сдвигах", которые позволяют произнести эти
слова даже полностью, но при формальной невиновности произносящего. Таким
образом, значительная часть детского эротического фольклора вертится вокруг
четыр„х-пяти слов, либо всячески намекая на них и силясь их произнести,
либо
выдавая их полным текстом. Но сколько энергии, изобретательности, юмора
тратится на то, чтобы упоминание этих слов было осуществлено под
благовидными предлогами рифмы и сюжета!
Вот типичный пример "недоговорки":
Папе сделали ботинки
на резиновом ходу.
Папа ходит по избе
бь„т мамашу. Папе сде -
лали ботинки...
Освоившись с запретными словами через их произнесение, дети стремятся
понять "функциональное" значение этих слов, и тут услужливо появляется
другая
группа эротического фольклора с обучающими функциями. Попытаемся их
разобрать на классическом стихотворении - его прекрасно помнят как бывшие
мальчики, так и бывшие девочки:
Пошла я раз купаться
за мной следил бандит.
Я стала раздеваться,
а он мне говорит:
"Какие ваши ляжки,
какие буфера!
Нельзя ли вас полапать
за рубчик-полтора?"
А парень он хороший,
и как ему не дать.
Легла я на песочек,
а он меня ебать.
Еб„т, еб„т - отскочит,
об камень хуй поточит,
газетку почитает
и снова начинает.
Пришла я раз домой
с разорванной пиздой.
А мать меня ругать:
"Ах ты, сука, ах ты, блядь!
Ты кому дала ебать?!"
Не тво„, мамаша, дело!
Не твоя пизда терпела!
Кому хочу, тому и дам
свой мохнатый чемодан!
Стихотворение представляет из себя поучительную историю, которая
рассказывается девушкой и потому апеллирует к сознанию девочки в
значительно большей степени, чем бесфабульные непристойности. Для
мальчиков же эта история вовсе не теряет привлекательности из-за того, что
в
ней ид„т повествование в женском роде - они радостно декламируют это друг
другу, ибо в этой истории отведено достаточно важное место мужскому
персонажу и его действиям, вожделенным и таинственным. Итак,
Пошла я раз купаться
за мной следил бандит.
Эти две начальные строчки сразу вводят нас в курс событий и показывают,
что девушка вс„ время, пока шла к месту купания, прекрасно знала, что,
во-первых, за ней следят и, во-вторых, что следит не какой-то робкий
ухаж„р, а бандит. Видя это, рассказчица не спряталась, не обратилась к
постовому, не повернула обратно домой, а продолжает путь к купанию как ни в
ч„м не бывало. Слово "бандит" звучит устрашающе, но в то же время
мужественно и привлекательно. Ведь бандит - это тот, кто преступает законы,
а именно это и является особо желанным для детей, ибо они остро чувствуют
запреты, которые налагают на них родители и весь взрослый мир. Так что
бояться бандитов девушке не следует, хотя бы потому, что бандит - прежде
всего мужчина.
Я стала раздеваться,
а он мне говорит:
Девушка смело раздевается до купальника, в присутствии бандита,
следившего за ней, а теперь и настигшего е„ разговором. У девушки нет ни
тени страха или смущения. Она если не знает, то чувствует, что ситуация
развивается в нужном направлении.
"Какие ваши ляжки,
какие буфера!
Нельзя ли вас полапать
за рубчик-полтора?"
Из этого краткого монолога соблазнения реб„нок может извлечь для себя
много поучительного. Прежде всего, разговор с девушкой вед„тся с почтением,
на "вы" и начинается с комплимента и восхищения е„ красотой, прич„м
красотой вовсе не душевной. Акцент ставится на две тщательно скрываемые
части женского тела: ляжки и грудь. Грудь именуется жаргонным словечком,
легко узнаваемым детьми. (Я, например, сначала познал в детстве слово
"буфера", обозначающее груди, и только значительно позже узнал что буфер -
это устройство для ослабления удара в движущихся механизмах.) После
комплимента, психологически расслабляющего девушку, следует конкретное
предложение совокупления с установлением цены, прич„м цена не назначается
тв„рдая, а да„тся в диапазоне, где девушке предоставляется возможность
торговли: "рубчик-полтора". Цена с надеждой, но и с границей, чтобы не
слишком "зарывалась".
Бандит говорит "полапать", то есть в разговоре с девушкой он использует
эвфемизм, избегая матерных слов, и как бы этим обещает, что до совокупления
не дойд„т, и женщина радостно покупается на это обещание, прекрасно понимая
в глубине души, что вс„ будет как раз наоборот.
Страстный комплимент и обещание денег за ласки сразу меняет отношение
девушки к соискателю е„ благосклонности. Он уже не бандит, она уже видит в
н„м привлекательные черты:
А парень он хороший,
и как ему не дать.
Девушка эта, оказывается, прекрасно понимала с самого начала, что речь
ид„т не о "полапать", а о "дать". Героиня стихотворения - явно уже опытная
женщина.
Легла я на песочек,
а он меня ебать.
Дальше следует попытка более детального описания процесса совокупления,
которое обнаруживает детскую невежественность в этом деле. Чтобы скрыть
свою неосведомл„нность в половой жизни, реб„нок заимствует из волшебной
сказки образ волка, который точил свои зубы о камень. Не зная деталей,
реб„нок предпочитает простое повторение магического корня "еб".
Еб„т, еб„т - отскочит,
об камень хуй поточит.
Затем вторгается образ мирной семейной обстановки, в которой муж потерял
интерес к жене, не вед„т с ней разговоров, а увлеч„н своей газетой:
газетку почитает
и снова начинает.
Из последней строчки реб„нок узна„т, что сексуальные общения между
мужчиной и женщиной - многократные, но требуют перерыва между актами.
Пришла я раз домой
с разорванной пиздой.
Тут реб„нка как мальчика, так и в особенности девочку поражает не столько
факт разорванности, как недоумение - что же такое в процессе полового
общения должно происходить, что разрывает столь замечательную часть тела?
То ли это произошло из-за того, что парень-бандит слишком остро наточил о
камень сво„ орудие, то ли из-за того, что он слишком много "снова начинал"?
Но рассказчица ничего не упоминает ни о своей боли, ни о страданиях, а
говорит о разорванности, как о само собой разумеющемся. Быть может, это
естественный результат огромных наслаждений, которые, без сомнения для
реб„нка, претерпевала рассказчица? Иначе зачем было вс„ затевать? А быть
может, "разорванность" связана с потерей девственности, что может мелькнуть
в уме у девочек и у мальчиков, знающих, что это такое. То, что речь ид„т о
явно опытной девушке, не должно смущать, потому что феномен потери
девственности достаточно велик и таинственен в сознании детей, чтобы
оттеснить алогичность того, что это случилось не сразу, а "раз", однажды;
не во время, а после первой встречи.
Но тут в этих строках есть и другой нам„к: "пришла я раз домой". "Раз"
говорит о
том, что встречи с этим парнем продолжались, и у них закрутилась любовь.
