В период гонений на церковь обряд погребения в
трансформированном виде сохраняется в народной
памяти и практике, что само по себе является
фактом усвоения его народной традицией. При этом
в интервью информанты часто ссылаются на то,
каким был обряд, когда в деревне существовала
церковь, осознавая его неполноту в советское
время. Сведения о богослужении (панихиде,
отпевании) стали содержанием быличек. При
анализе материала были подробно рассмотрены
верования, связанные с тем или иным церковным
обрядом при погребении, указаны выработанные
традицией средства, способные заменить собой
церковный обряд. При этом важно было проследить,
на чём основывается то или иное верование и
почему один церковный обряд сохраняется в
практике, хоть и в искажённом виде, а другой
нет. Для ответа на эти вопросы важно было
показать динамику в восприятии церковного обряда
населением в ХIХ в., в советское и постсоветское
время. Пример этому – практически полное
отсутствие представлений о соборовании в
советское время, чему в соответствующей главе
были названы причины. Другой пример связан с
поминовением усопших: минимальное представление
о церковных поминальных службах характерно для
населения в советское время, тогда как хорошо
сохранились обряды семейных поминок по усопшему
в первые сорок дней по смерти.
[1] Бернштам Т.А. Русская народная культура и
народная религия//СЭ 1989 №1 С.91
[2] Луппов П.Н. Материалы для истории
христианства у вотяков в перв. полов. ХIХв
Вятка,1911.
[3] Тихомиров Т.С,свящ. На приходе. Т.1 М.,1915.
С.105.
[4] Приклонский С. Крестьянский мир и приходской
причт // СВ Спб.,1885№2 С.83.
[5] Попов А. Домашняя жизнь, нравы и обычаи
поморов // ИАОИРС 1910 №24 С.41.
[6] Религия и церковь в культурно-историческом
развитии Русского Севера. Т.1 Киров,1996. С.372.
[7] Заварин Н. О суевериях и предрассудках,
существующих в Вологодской епархии// ВЕВ №5.
С.166-171. Прибавления.
[8] АРЭМ д.262. Л.5-6.
[9] См. об этом в 1 гл.
[10] АРЭМ д.1826. Л.16.
[11] КА Ошевенск-1999.
[12] КА Ошевенск-1999.
[13] КА Ошевенск-1999.
[14] КА Ошевенск-1999.
[15] АКФ МГУ 1997. Тетр.№7 ФЭ20:0316
[16] КА Кречетово-1996.
[17] Алексеевский М.Д. География похоронных
обрядов Каргополья// Исторический город и
сохранение традиционной культуры.
М.-Каргополь,1999. С.76.
[18] Сурхаско Ю.Ю. Семейные обряды и верования
карел. Л.,1985. С.52-132.
[19] АРЭМ д.835 Л.5-14.
[20] АРЭМ д.107 Л.8-17.
[21] АРЭМ д.274 Л.17-22
[22] АРЭМ д385 Л.9
[23] АРЭМ д.327 Л.15
[24] Балов А. Очерки Пошехонья // Э.О. М.,1898
№4 С.86-92.
[25] АРЭМ д.835 Л.5-14.
[26] Заварин Н. Указ. соч. С.144-149.
[27] АРЭМ д.274 Л.17-22.
[28] Заварин Н. Там же С.148-149.
[29] АКФ МГУ 1988 Тетр.№4 ФЭ 16:5687-5850.
[30] КА Ухта-1996
[31] КА Ошевенск-2000.
[32] Тихомиров Т.С.,свящ. На приходе. Т.1
М.,1915 С.415.
[33] Луппов П.Н. Материалы для истории
христианства у вотяков в перв. полов. ХIХв.
Вятка,1911.
[34] АРЭМ д.274 Л.17-22.
[35] АРЭМ д.1772 Л.68.
[36] АРЭМ д.327 Л.16-17.
[37] АРЭМ д.383 Л.24-25.
[38] АРЭМ д.736 Л.7-12.
[39] АРЭМ д.747 Л.22-24; д.749 Л.13-15.
[40] Смирнов Вас. Народные похороны и причитания
в Костромском крае// Костромское научное
общество по изучению местного края.
Кострома,1920. В.15
[41] Нижегородский сб-к. Нижний Новгород,1870.
Т.3. С.213.
[42] Балов А. Очерки Пошехонья // ЭО М.,1898 №4
С.86-92.
[43] Петропавловский А.,свящ. Тивдийский приход
// ОЕВ Петрозаводск,1908 №9
[44] Магницкий В.К. Поверья и обряды в Уржумском
у. // Памятная книжка Вятской губ. на 1884г.
Вятка,1884 С.115-120.
[45] АРЭМ д.572 Л.9-11.
[46] Г.Б. Из области народных воззрений и
суеверий: Погребальные обычаи и похоронные
причитания//Руководство для сельских пастырей.
Киев,1895 №44 С.197-208.
[47] Магницкий В.К. Указ. соч. С.115-120.
[48] АРЭМ д.107 Л.8-17.
[49] Барсов Е.В. Причитанья Северного края.
М.,1997 Т.1 С.252.
[50] Указ. соч. Там же.
[51] КА Кречетово-1996.
[52] АКФ МГУ 1998 Тетр.1 ФЭ 16: 2307-2462.
[53] АКФ МГУ 1989 Тетр.24 ФЭ 16: 8678-8799.
[54] КА Саунино-1999.
[55] ЕУ- Батецк-99. ПФ 15.
[56] ЕУ-Батецк-99. ПФ 37.
[57] АКФ МГУ 1989 Тетр.4 ФЭ 16: 5687-5850.
[58] Сурхаско Ю.Ю. Семейные обряды и верования
карел Л.,1985. С.58-132.
[59] КА Саунино-1999.
[60] КА Тихманьга-1994.
[61] КА Абакумово-2000.
[62] КА Лядины-1997.
[63] АКФ МГУ 1997 Тетр.№8 ФЭ 20:0331-0333.
[64] АКФ МГУ 1997 Тетр.1 ФЭ 19:9866-9872.
[65] КА Полуборье-2000.
[66] КА Лёкшма-1998.
[67] КА Ошевенск-1999.
[68] КА Нокола-1997.
[69] АКФ МГУ 1995 Тетр.20 ФЭ 19:5871-5872.
[70] Вятский фольклор. Мифология. М.,1996.
С.61. №195.
[71] Там же С.69 №224.
[72] Там же С.62 №199.
[73] АКФ МГУ 1998 Тетр.12 ФЭ 16:3761-3907.
[74] АКФ МГУ 1995 Тетр.1 ФЭ 19:4888.
[75] КА Казаково-1998.
[76] КА Печниково-1997.
[77] АКФ МГУ 1995 Тетр.23 ФЭ 19: 6067.
[78] АРЭМ д.107 Л.8-17.
[79] Балов А. Очерки Пошехонья // ЭО М.,1898 №4
С.86-92.
[80] АРЭМ д.337 Л.69-72.
[81] АРЭМ д.147 Л.27.
[82] АРЭМ д.307 Л.1-12.
[83] АРЭМ д.327 Л.16-17.
[84] АРЭМ д.736 Л.7-12.
[85] АРЭМ д.1411 Л.20-29.
[86] АРЭМ д.216 Л.123-128.
[87] Шайжин Н.С. Олонецкий край по данным
местного фольклора // Памятная книжка Олонецкой
губ. на 1909 г. Петрозаводск, 1909 С.196-229.
[88] Магницкий В.К. Поверья и обряды в Уржумском
у. Вятской губ.// Памятная книжка Вятской губ.
на 1884 г.Вятка, 1884 С.115-120.
[89] Логинов К.К. О жертвоприношениях в Заонежье
//Обряды и верования народов Карелии.
Петрозаводск,1992 С.51.
[90] Тихомиров Т.С.,свящ На приходе. Т.2
М.,1916. С.66.
[91] АРЭМ д.211 Л.117-144.
[92] Надпорожский П. Гимольский приход
Повенецкого у. //ОЕВ Петрозаводск, 1900 №6.
[93] Балов А. Указ. соч. С86-92.
[94] АРЭМ д.383 Л.24-25.
[95] Смирнов Вас. Народные похороны и причитания
в Костромском крае // Костромское научн. об-во
по изучен. местного края. Кострома, 1920. В.15.
[96] Малиновский А. Обряд поминовения в 40-й
день у чудинов зап. побер. Онежского оз. // ОЕВ
Петрозаводск, 1903 №2 Ч. Неофиц.
[97] АРЭМ д.747 Л.22-24.
[98] АРЭМ д.835 Л.5-14.
[99] Филимонов К.Ф. Погребальные и поминальные
обряды в Ежезерском приходе Олонецкой епархии //
ОЕВ Петрозаводск, 1901 №18 Ч.Неофиц.
[100] Балов А. Указ. соч. с.86-92.
[101] АРЭМ д.383 Л.24.
[102] АКФ МГУ 1988 Тетр.1 ФЭ 16: 2307-2462.
[103] КА Ошевенск-1999.
[104] КА Печниково-1997.
[105] КА Хотеново-1995.
[106] КА Тихманьга-1994.
[107] АКФ МГУ 1995 Тетр.23 ФЭ 19: 6067-6070.
[108] АКФ МГУ 1994 Тетр.4 ФЭ 18: 7865.
[109] КА Троица-1998.
[110] АКФ МГУ 1993 Тетр.1 ФЭ 18:7633-7634.
[111] Цит. по: Православный церковный календарь
на 1998г. Сост.Сретенский монастырь.
[112] Архив ЕУ – Мелковичи-99.
[113] АКФ МГУ 1995 Тетр.23 ФЭ 19:6067-6070.
[114] КА Тихманьга-1994.
[115] АКФ МГУ 1997 Тетр.14 ФЭ 20:0804.
[116] АКФ МГУ 1989 Тетр.2 ФЭ 16:5199-5373.
[117] КА Лёкшмозеро-1997.
[118] КА Саунино-1999.
[119] Архив ЕУ- Мелковичи-99.
[120] КА Рягово-1998.
[121] КА Печниково-1997.
[122] КА Поздышево-2000.
[123] АКФ МГУ 1995 Тетр.6 ФЭ 19: 5297.
[124] КА Поздышево-2000.
[125] КА Хотеново-1995.
[126] КА Кречетово-1996.
[127] АКФ МГУ 1988 Тетр.12 ФЭ 16:3761-3907.
[128] Никитина С.Е. Устная народная культура и
языковое сознание. М.,1993. С.24-25.
[129] Смирнов Вас. Народные похороны и
причитания в Костромском крае. // Костромское
научное об-во по изучению местного края.
Кострома,1920. В15
[130] АКФ МГУ 1993 Тетр.1 ФЭ 18:7898.
[131] КА Поздышево-2000.

Это представление о целостности обряда
осложняется в ситуации с конфессионально
смешанным населением. Для Русского Севера
характерно проживание старообрядцев в
нестарообрядческих сёлах. Согласно замечанию
С.Е. Никитиной, занимающейся изучением
конфессиональных групп, – “все проявления
самосознания становятся особенно обострёнными в
ситуации “своё-чужое”[128]. Различия в обряде
осознаются обеими группами, а старообрядцами
постулируются. В качестве примера такого
отношения к своему обряду старообрядцев приведу
цитату из причитания староверки над
покойником-старообрядцем:
Больше всех ты оставил нам заботушку,
Что ты умер не по нашему,
Не по нашему, а по мирскому;
Что ты сделал – исповедался,
Велел схоронить себя попу с дьяконом,
Чего с роду у нас в роду не было[129].
Особую позицию в обряде занимает священник. С
одной стороны он воспринимается как одно из
главных действующих лиц в совершении всех
обрядов, о которых речь шла в этой главе. Как
правило, на мнение священника ссылаются, как на
авторитетное. В таких случаях обычно прибавляют:
“и священник тоже…”, либо его мнением
подтверждают какие-то собственные изречения,
которые порой совсем не соответствуют церковным
установлениям. В народном сознании, помимо
знания обряда, священник наделён ещё знанием
иного порядка: действия священника при
совершении обрядов порой трактуются как
магические. К нему обращаются в случаях с
“ходячими” покойниками, и он помогает: “Вот
долго мы с этой штукой бились. Вот долго ходила
к нам. Пока мамка не съездила к попу. Он там
чего-то сделал, почитал. С той поры больше не
манило”[130]. Интересно здесь использование
глагола “сделать”, обычно он употребляется,
когда речь идёт о колдовстве (“сделать на
кого-то”, значит, навести порчу). В народном
сознании право священника прощать на исповеди
грехи воспринимается наряду с представлением о
физической передаче грехов. Священник, согласно
такой логике, на исповеди “берёт” грехи себе.
Особенно данное представление проявляется в
случаях облегчения агонии колдуна: “Ну там еси
никто ни возьмёт, в церковь снеси туда, в
церковь снеси колдовство туды, там книжка ли што
ли, там сниси и там батюшке, тогда ты умрёшь.
<Батюшке надо что рассказать?> Наверно, надо
што-то рассказать, штобы чиловек не может
умереть. Он там, наверно, чево-то сделает,
батюшка-то”[131](зап. от Аксёновой Р.Ф. 1932
г.р.). В этом примере изложено представление об
исповеди, как она осознаётся в традиционной
культуре.

Ещё один из способов помянуть усопшего –
молиться за него. В основном это неканонические
молитвы. Существует представление о большой силе
молитвы. “Вот поминают-то и им там бываёт
отрада. А отрады у них там разные – куда
попадут.<Куда?> А в ад дак в ад. <Им отрада
бывает?> Им бывает, кристьяне когда Бога молят о
них – им бываёт отрада. Это не так муциют.
<Нужно молиться> дак Господь простит. Только сто
усердно, стобы Он услышал. Сто веть это…умрут,
дак у нёго вить там…у них веть там фсё
записано.”[124](зап. от Редькиной М.В. 1928
г.р.). Тексты молитв бывают такие:
Напой, Господи,
За Престолом святым,
Просвирой белой
Избавь Бог[125] (зап. от Фединой Е.М. 1911 г.р.)
“Помяни, Господи, за святым Престолом за святым
трапезаньем, за Святым Духом. Напитай, Господи,
усопшего раба Божия, будь пухом земелька, вечный
покой”[126]. (зап. от Мироновой А.К. 1925 г.р.).
Подытоживая материалы о поминальном обряде в ХIХ
и в ХХ вв., надо сказать, что в народной
практике поминок по усопшему сохраняются
церковные установления относительно дней, когда
принято поминать умершего, и основных способов:
молитва, милостыня. Наряду с этим продолжают
существовать и древние обряды, связанные с
представлением о поминальной трапезе, как жертве
покойнику, без которой душа останется
неудовлетворённой. Принятые в церкви способы
поминовения усопших осмысляются в народной
традиции часто по-своему, наделяются
дополнительными характеристиками и функциями.
Примером в данном случае может служить
существующий запрет на вечернее поминание
усопшего в домашней молитве (“покойник ходить
будет”). Взаимоотношение церковной и народной
традиции можно наблюдать в случае поминок в 40
день. Подробно описанный обряд “отпуска” души
сочетает церковные службы с народными обычаями,
основанными на вере в окончательное в этот день
расставание души со своим прежним местом
жительства. Это представление некоторым образом
соотносится с церковной традицией выделять 40
день в связи с учением о мытарствах.
В рамках традиционной культуры неисполнение
обрядов влечёт за собой тяжёлые последствия. В
погребальном обряде правом карать наделён тот,
для кого собственно этот обряд предназначен –
покойник. Существует много поверий о том, как
покойник тем или иным образом вредит, когда
что-либо в обряде не соблюдено. Вот одно из них:
“Слыхала я, ежели не угодили родителю, не
отпевают, не поминают, то он может мань
напустить. Молись Богу, на колени вставай. Он
может всё сделать. Не зря ведь в пословице
говориться – Покойник у стола не стоит, а своё
возьмёт.[127]”(зап. от Мергасовой Е.И. 1913
г.р.).

Вот чем-то
угощали и сказали, штоп помянули”[117](зап. от
Смолко Н.М. 1931 г.р.). Обычно поминание усопших
в деревне входит в сферу деятельности
старух-староверок: им носят милостыню и просят
помянуть умерших родственников: “<Нищим, которые
ходили, им подавали?> Да, подавали. <Это чтоб
они помянули?> Не штоб помянули, они ничё, они
просто милостыню, скажут им, а поминать – это
давали другим уже, староверы, которые поминали
уже умерших. Это другим уже, другая вера там,
поминали. Так как монашки, всё звали, а это уже
другие. Староверы. Вот этим говорили, штоб
поминали родителей. Или кто в семье там помер,
этих поминали. Или придём, дак молебин, молебин
пропивали. Молебин. Молилися.”[118](зап. от
Треханина В.А. 1935 г.р. и Треханиной П.А. 1928
г.р.).
Некоторые записи фиксируют запреты при выборе
блюд для поминального стола. Так, принято
соблюдать постный стол на поминках, если они
приходятся на постный день. Другое ограничение
связано с обычаем выпивать на поминках. Вот
несколько цитат. “<Чем обычно кончают поминки?>
Киселём. Обычно киселём. Но сейчас-то…ну да, щас
запивают кисель водкой. Не положено. <Почему?>
Вот у моего деда дядя был попом. Ну и наставили
вина, закуски. Они пришли с кладбища…Не пложено
ему. И даже – сказали ему – даже еду надо
постную. Мясом нельзя поминать покойника. Боле
постну надо делать. Ну а теперь что? Праздник!
Теперь похороны – праздник! Теперь этого ждут.
<Почему?> Да потому что напиться. Стоко вина
накупят да всё. Ну и вот перед киселём, когда
вот выйдут…не выйдут со стола ещё, помянут.
Перед киселём становятся, читает “Отче”
кто-нибудь там. Свой или кто-то, кто там эти
молитвы знает. Вот “Отче” прочитает, киселём
помянут и выходят из-за стола.”[119](зап. от
Игнатьевой Г.Ф. 1930 г.р.). Традиция заканчивать
поминальный обед киселём сохранилась с ХIХ в. В
Каргопольском р-не Архангельской обл.
распространено мнение, что поминая водкой,
приносят вред покойному: это “кладётся на чашу
весов”.[120] “Пьют тут сидят у могилы. Это
говорят: “Заливают вином. Душу его заливают
вином”. Это священник говорит: “Нельзя этого
делать”.[121] Ослушание священника наказуемо
некоей силой: “А у нас батюшко был, батюшко-т,
вот мы хоронили моего-то мужа, пригласили
батюшка. Вот батюшко сказал, сто вином ни
поминайти. На…вот у могилы ни пейти, мы отошли
от могилы-то, на второй-от день, налили стопку
первую ему, стопка изломаласи. Дно выпало и так
напополам. <Почему?> Вот ни знаю, видишь, он
говорил, што ни пейти, это…вином дак биспокоит и
мучит душу…Вот Валя привозила попа, дак от поп
вот это фсё сказал, могилу освитил и фсё. Может
из-за этого у нас фсё приломалось”[122].(зап. от
Редькиной М.В. 1928 г.р.). Запрет на спиртное в
некоторых случаях распространяется и на традицию
наливать стопку покойнику: “На поминки рюмку с
водкой покойнику ставят, кто на подоконник, кто
на божницу. У меня муж умер, мы не ставили –
грешно”[123].

Форум гильдии блогеров расскажет о новостях ВоВ

Церковь же учит, что, наоборот, лучше
делать добро за умершего именно до 40 дня:
“Когда надо ходатайствовать за судимого – до
суда или после? Так и здесь: душа проходит
мытарства, совершается Суд, надо ходатайствовать
за неё, молиться и совершать дела
милосердия.”[111]. Относительно церковных
поминальных богослужений, совершаемых в эти дни,
обычно информанты сообщают следующее.
Представление о сорокоусте у основной массы
населения существует приблизительное, в
Костромской обл., к примеру, так называют сам
сороковой день. Вот запись из Новгородской обл.:
“<На сорок дней опять поминают?> “Да, на сорок
дней. Сорокоуст заказывают в церкви, если
церковь есть, а потом поминают. Ну а что, церкви
нету, дак какой там сорокоуст. Собирают просто
народ: сродственников да соседей.”[112](зап. от
Игнатьевой Г.Ф. 1930 г.р.). Есть ряд типичных
историй о том, как покойника помянули, после
чего он приснился и благодарил, или наоборот,
говорят, когда покойник снится – поминок просит.
К такому типу рассказов относится запись,
сделанная в Костромской обл. о том, как жена
отслужила панихиду по мужу, который “на вине
помер”, после чего увидела его во сне: “Она
сходила в сороковой-от день, отслужила панахиду
там, церьковну панахиду служат. Пришла домой и
лёгла спать, отдохнуть. Лёгла отдохнуть,-
говорит,- вижу во сне: он пришёл и говорит мне:
“Спасибо, - говорит,- Овдюшка, ты по мне
сходила, панахиду-ту отслужила. На мне хотили,-
говорит,- совсем воду возить в Никольское…да ты
отмолила.”[113](зап. от Косарёвой М.Ф. 1910
г.р.).
Большой комплекс поминальных обрядов связан с
угощением односельчан. “А ещо вот панихидку-то
носят, поминать-то. Как панихидку-то снесёшь на
сороковой день, я так снесла конфеток да
печенюшек, штобы там ей, кумушку-то, кормили
тоже хорошо, не забывали.”[114](зап. от Патровой
К.В. 1910 г.р.). Считается, что до 40 дня “душа
с протянутой рукой стоит”[115], поэтому принято
было всем подавать: “Как схоронят покойника, в
девятый день носят девять кусочков, а не жалко,
дак и сорок режь. Их разносят по деревне.
Положишь на тарелочку, платком накроешь и несёшь
поминовенье”[116].(зап. от Литвиновой Д.С. 1925
г.р.). Есть сообщения, в которых разнесение
поминальников по деревне воспринимается как
замена поминаний в церкви: “<Чтобы покойник не
снился,> надо сходить в церковь помолить или
кому-нить, потом церквей не стало, здесь вот
поминальник снесут. А поминальник – это снесут в
деревнях у нас, говорят, надо поминальник
снести. Какой-нибудь бабушка или дедушка плохо
живут. Вот рыбничек испекут или што и вот это
помяни, снесут: Помяни этова, моево усопшево.
Вот это называеца поминальник.

От неё же
было записано причитание:
Ты, подружка моя милая,
Ты, крестовая моя кумушка,
Там ты перво причастие примёшь,
Второе да третье:
Ты пойдёшь на первоё причастие,
Дак ты увидишь
Всю родню да природушку.
(Там родственники, вроде, похоронены)
А на третье–то причастие,
Ты увидишь свою венчальную судьбу
(Мужа милого)
В повествование о 40-дневном странствии души
вставлен эпизод о причастиях, заимствованный из
причети и получивший независимое от неё
существование в нарративе.
Повсеместно считается, что до 40 дня
душа “не у места”, например, в Пыщугском р-не
Костромской обл. записано: “Вот как объяснить
сороковой-от день? Мы-то, стары-ти, верим, штё
душа есь. Да. И она до сорока дней не
приставлёна на своё место там, на том свите, а
после-то уж приставлёна. Вот и справляют, штё
сороковой-от день.”[107](зап. от Косарёвой М.Ф.
1910 г.р.). Этот смысл вкладывается в обряды,
совершаемые в течение 40-дневного пребывания её
на земле. Считается, что до 40 дня душа “ходит
по подоконью”(Арханг.). Для души на окно или на
божницу ставят стакан с водой (рюмку с
закуской), на кровати покойного до 40-го дня
нельзя спать, там ему стелят постельку. Но после
40-го дня всё меняется: все обряды теперь
направлены на то, чтобы оградить семью от
нежелательных вторжений: втыкают нож в порог,
кладут под подушку ножницы. Если до 40 дня
принято было поминать: “Упокой Господи душу раба
<имярек>”, то теперь поминают: “Царство Небесное
рабу <имярек>”. После 40 дня начинают раздавать
вещи покойного. В Кировской обл. этот обычай
объясняют так: “На тот свет он придёт, там ангел
с бесом грехи взвешивают, так может платочек его
или рубаха перевесят”[108]. С целью помянуть
усопшего жертвуют в церковь сразу после похорон:
“Давали, там платок шикарный, полотенце вышитое.
Это дань как бы Господу Богу. Ну вот когда
хоронят, прям заходят – на кладбище церковь же
всегда ведь. <Священнику отдавали?> Нет,…просто
там куда-то весили”[109]. (зап. от Петровской
З.К. 1938 г.р.) В Кировской обл. такой обычай:
“Ведь вот покойника в церковь везут отпевать и
накрывают скатёркой самотканною. Эту скатерть
уже оставляют в церковь. Стелят, наверно…Это уже
как по покойной душе поминок. Это я ещё
наслушалась от бабушки.”[110] (зап. от
Шерстковой Е.И. 1930 г.р.). Существует поверье,
что до 40 дня ничего нельзя отдавать из вещей
умершег

А вы уже приобрели новый Sony Ericsson C905a?